Не будет преувеличением сказать, что в течение последних 45 лет многие поколения студентов-филологов, принявшись за курс старославянского языка, знакомились в первую очередь с учебником Георгия Александровича Хабургаева. Его «Старославянский язык» – основательный труд, в котором ясно и логично изложен довольно сложный предмет и выражены оригинальные идеи об истории отдельных языковых процессов.
Г.А. Хабургаев всю жизнь занимался историей языка, его историко-лингвистические интересы были очень широки и охватывали русскую историческую диалектологию, лингвистическую географию, восточнославянский глоттогенез, историческую морфологию русского языка, процессы праславянского языка, историю славянской книжной культуры.
В 1971 году его пригласили на филологический факультет МГУ, где он преподавал до конца жизни. Придя в Московский университет, Г.А. Хабургаев продолжает изучать диалекты древнерусского языка. Этой теме посвящена его докторская диссертация (1972) и научные труды, вышедшие в последующие годы – «Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза» (1979) и «Становление русского языка» (1980).
Хабургаев предлагает новаторскую для своего времени концепцию, согласно которой у восточных славян не было единого языка-предка, а существовали группы обособленных диалектов, которые в процессе более позднего взаимодействия образовали древнерусский язык. Один из таких обособленных диалектов – древненовгородский – был впоследствии детально описан А.А. Зализняком.
Фундаментальных трудов Г.А. Хабургаев оставил не так много, но каждая работа характеризовалась глубиной исследовательского погружения, в каждой были высказаны оригинальные научные идеи. Так, в ряде научных статей, посвящённых древнерусскому глаголу, учёный доказывает, что система глагольных времен, зафиксированная в книжных текстах, не отражает состояние времён в живой речи. Он обращает внимание, что в древнерусских памятниках формы прошедшего времени употребляются неправильно, в несвойственных им значениях, что свидетельствует об их отсутствии в разговорной речи. Эта мысль находит отражение в учебном пособии «Историческая грамматика русского языка» (1981), написанном в соавторстве с К.В. Горшковой.
Ещё одной областью интересов Георгия Александровича была история русского литературного языка и славянской книжности. И здесь он не шёл по проторенному пути, а всегда критически осмыслял имевшиеся в его распоряжении традиционные понятия. Например, в уже упомянутом учебнике «Старославянский язык» и статье «Старославянский – церковнославянский – русский литературный», изданной в 1984 году в сборнике «Вопросы русского языкознания», Г.А. Хабургаев говорит о том, что, тексты кирилло-мефодиевской поры не сохранились, те же памятники, которые имеются в распоряжении исследователей, представляют собой ранние изводы церковнославянского языка. Поэтому старославянские особенности являются в известной степени результатом реконструкции.
Трудно нарисовать портрет ученого без представления, каким он был человеком. Красноярским студентам 80-х годов представилась замечательная возможность пообщаться с Г.А. Хабургаевым. Он трижды был в Красноярске (в то время Красноярском государственном университете), где вёл занятия на филологическом факультете. Каким он запомнился преподавателям и студентам университета?
Т.М. Григорьева, доктор филол. наук, профессор: «Георгий Александрович не раз был научным гостем Красноярского университета. В свой первый приезд он читал лекции по старославянскому языку студентам первого набора филологов. Все молодые в то время преподаватели совсем молодого факультета считали за честь посещать вместе со студентами его лекции. Второй приезд – 10 лет спустя, когда Георгий Александрович вновь прочитал курс старославянского и попутно несколько лекций по истории русского литературного языка. Студенты с большим интересом слушали известного московского учёного и прекрасного преподавателя».
А.Н. Сперанская, канд. филол. наук, доцент: «Георгий Александрович Хабургаев приехал к нам на первом курсе читать старославянский язык. Предмет был сложный, а преподавание – ясным и логичным. Так и запомнилось: у доски Георгий Александрович чертит (весьма энергично, надо сказать, порывисто, быстро) переходы звуков и праславянские модели – как формулы. Запоминать было сложно, понимать тоже, потому что школьным знаниям почти не за что было зацепиться – всё было новое.
Попутно складывалось представление о «настоящем» учёном и настоящем университетском московском преподавателе: ясность мысли, хороший язык и интонация естественной речи – он никогда не читал с листа, всегда рассказывал. И ориентировался на студента – вопросы, уточнения, попытка диалога. «Попытка», потому что, как мне кажется, полноценного диалога у нас не было – предмет не позволял. Но впечатление он оставил неизгладимые: манерой, обликом (Георгий Александрович был глуховат и, когда слушал негромкую речь, прикладывал ладонь к правому уху), знанием предмета, обаянием.
Приехал он к нам зимой, возможно, в конце ноября, у нас уже морозы начались. Так вот, старшие коллеги рассказывали, что он мог запросто прокатиться по ледяной дорожке, которая образовалась на тропинке или асфальте. Представьте себе: идёт пожилой (хотя ему всего 50 было) известный учёный, с портфелем в руке, и вдруг этот портфель под мышку – и катится по наледи! Вот такое бытовое проявление полноты жизненных сил, позитивной энергии, которую мы получали на лекциях. Про таких говорят – живой. Во всех смыслах.
На четвёртом курсе он опять приехал. Читать историческую грамматику. В этот раз мы оказались умнее, в смысле поняли, какая перед нами личность, и устроили брифинг (было тогда в ходу такое модное слово), а попросту говоря – интервью. То интервью на меня в результате вредно повиляло, потому что Георгий Александрович сказал, что работать предпочитает по ночам, часов до трёх. После этого у меня было железное оправдание перед собой и близкими: оказывается, не обязательно для плодотворной работы рано вставать, если работается хорошо ночью. Вредная, конечно, привычка. Однако сама встреча с таким лектором и учёным, как Георгий Александрович, было очень плодотворной.
Приезжал к нам Георгий Александрович и в третий раз, в 1990 году. Опять учил первый курс основам старославянского языка. Он успевал только лекции прочесть – его ждали в МГУ свои студенты. Лекции длились около двух недель, преподавание получалось концентрированным (в методике его называют погружением, что очень точно отражает суть). А вот приехать к нам читать историческую грамматику он уже не успел. Но остались его книги и ученики. И знаменитый учебник. Который передаёт, как мне кажется, стиль и манеру Георгия Александровича.
А еще одну его книгу «Первые столетия славянской письменной культуры: Истоки древнерусской книжности», вышедшую в 1994 году в издательстве Московского университета, я могу рекомендовать к прочтению всем».
т. +7 (391) 206 26 85
