150 лет назад, 13 декабря 1873 г. родился Валерий Яковлевич Брюсов – один из удивительных и самобытных литераторов рубежа XIX–XX в. В памяти русской культуры Брюсов оставил след не только как мастер поэтического слова, но и как блестящий переводчик, основоположник и лидер русского символизма, литературный критик, литературовед, журналист и успешный литературный менеджер.
Образ Брюсова в культуре и в читательском сознании, как кажется, до сих пор остаётся смутным и противоречивым. Потомок костромских крестьян и вождь русских символистов, инициатор создания первого советского института писателей и главная демоническая фигура русского декадентства, прижизненный классик и объект яростных нападок литературных критиков – он является одной из самых удивительных и загадочных фигур в русской поэзии. Едва ли в серебряном веке наберётся много литературных фигур, не обязанных чем-то Брюсову и, в свою очередь, оставшихся не замеченными им. Едва ли хотя бы на одну литературную группировку – от наиболее заметных символистов, до футуристов и пролетарских писателей – Брюсов не оказал влияния. Часто упрекаемый современниками в идейной невыдержанности, в одном Брюсов оставался верен себе: где бы он ни находился, он всегда проявлял себя как талантливый, энергичный и увлеченный литературный организатор, являя собой на рубеже XIX–XX вв. пример писателя нового типа
Василий Молодяков – автор биографии Валерия Брюсова – справедливо заметил, что сложность работы над жизнеописанием поэта серебряного века заключается не в нехватке фактических сведений, а, напротив, в очень большом объеме мемуарных материалов, требующих серьезного критического подхода. Наличие в биографии Брюсова трудносовместимых сюжетов (как, например, сочетание серьезного увлечения магией и эзотерикой с академической карьерой) во многом обусловлено «сконструированным» характером биографии писателя. Как заметила Шамма Шахадат, ключевой стратегией Брюсова в создании его авторской мифологии была мистификация, то есть изобретение нечто из ничего. Именно мистификация, основанная на подчеркнутой искусственности, сделанности, объединяет, казалось бы, несоединимые тенденции брюсовской литературной деятельности: с одной стороны, символистское тяготение к эстетизму, утверждающему главенство искусства над жизнью, а с другой – предельно прагматическую деятельность учредителя разного рода литературных институций. Из многочисленных мистификаций Брюсова особенно значимыми оказались две: создание литературной школы и изобретение автора-женщины как нового явления литературного рынка.
Литературно-организаторской деятельностью Брюсов начал заниматься задолго до знаменитого сборника «Русские символисты» и даже до первых собственных поэтических опытов. Например, учась в третьем классе гимназии Ф.И. Креймана, Брюсов со своим другом В.К. Станюковичем запустил самодельный журнал «Начало». Этот первый литературный проект справедливо можно назвать стартом литературной деятельности Брюсова. О серьезности тринадцатилетнего юноши можно судить по обстоятельности подхода к делу: первый номер журнала открывался объявлением с описанием целевой аудитории издания и подробными условиями подписки. Более того, интуитивно понимающий механизм работы издательского рынка, Брюсов, продвигая журнал, стремился расширить состав авторского коллектива. Не имея возможности привлекать в детский журнал состоявшихся писателей, он помещал в нем собственные произведения под разными именами и псевдонимами: Н. Орлов, К. Фрейтаг, Шапка, Пятнистый Ягуар, Козел, Кушак, Граф, Спиппер. Впоследствии к такому приему, создающему видимость широкого сообщества, поэт будет прибегать неоднократно – в том числе в открывших эпоху русского модернизма сборниках «Русские символисты».
К моменту появления первого из этих сборников уже были изданы новаторские книги стихов Н. Минского, Д. Мережковского, К. Бальмонта. Однако именно «Русские символисты» вызвали широкий резонанс, резкую критику и неприятие – т.е. благодаря ним новая школа была структурирована, оформлена. Ставя перед собой амбициозную задачу «построить фалангу», стать лидером новой поэтической школы, Брюсов следовал хорошо выверенной тактике. Так, если в первом сборнике собственно «русских символистов» было лишь два – сам Брюсов и А.Л. Миропольский (псевдоним А.А. Ланга), а остальные тексты были переводами П. Верлена, М. Метерлинка и других европейских поэтов, то по содержанию второго и третьего выпусков создавалось впечатление, что в отечественной литературе действительно набирает силу новое художественное направление. Появились новые имена – В. Даров, А. Бронин, Н. Нович, Эрл. Мартов, К. Созонтов, З. Фукс, Г. Заронин, В. Хрисонопуло. Некоторые тексты были подписаны псевдонимами М., Ф.К. и ***. Лишь через два десятилетия литературовед Н. Гуздий, работавший с рукописями Брюсова, обнаружил, что под значительной частью этих имен скрывался сам Брюсов. В том числе, виртуальными фигурами оказались В.А. Маслов – издатель сборника и автор предисловия к первому выпуску, а также поэтесса З. Фукс, ставшая первой брюсовской имитацией женского голоса, предвосхитившая позднейшие лирические произведения с женской повествовательной перспективой (например, «Последние страницы из дневника женщины» (1910) и «Стихи Нелли» (1913)).
Выпуски сборника «Русские символисты» истинного успеха, мягко говоря, не имели. На них, как и на первый сборник собственно брюсовских стихов «Chefs d’oeuvre» (1895), обрушился шквал критики. Брюсову указывали на незрелость его стихов, на наглое и дерзкое поведение, на грубое непонимание переводимых им французских поэтов. Его и других авторов «Русских символистов» называли мошенниками, которые прикидываются сумасшедшими и дурачат читателей. Их стихи ругали за бессмыслицу и непристойность, а широкая публика высмеивала запомнившиеся ей виньетки вроде «фиолетовых рук на эмалевой стене», «лопастей латаний» и «бледных ног» из известного моностиха. Однако, подвергая символистов анафеме, критики всё больше привлекали к ним внимание, создавали им «дурную», но славу.
В результате Брюсов, хоть и скандальным образом, в обход традиционно принятого пути вхождения в поле литературы через публикации в толстых журналах, добился своей цели. Несмотря на разгромные отзывы, он не только настойчиво продолжал издавать свои сборники стихов (после выхода в 1903 г. «Urbi et Orbi» критики начали смягчаться), но и организовал знаменитый символистский журнал «Весы», ставший в 1900-х гг. центом модернистской поэзии. Постепенно символизм полноценно вошел в русскую литературу как самостоятельное направление, воспринимавшееся всерьез и имевшее уже не виртуальных, а вполне реальных последователей – К. Бальмонта, А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова, С. Соловьева. Так, ознаменовав своей деятельностью наступление постклассической эпохи, Брюсов сам стал ее первым (пост)классиком.
т. +7 (391) 206-26-88
