«Если бы потребовалось явить портрет россиянина по духу и лику для какого-то свидетельствования на всемирном сходе, где только по одному человеку решили судить о характере народа, сколь многие сошлись бы, что таким человеком должен быть он – Шукшин…» Так сказал о Василии Шукшине Валентин Распутин. К творениям любого художника, даже классика – а уж в классики попадают исключительно гении! – можно относиться «весьма параллельно». Но здесь я схожусь с Распутиным – безоговорочно подписываюсь под его словами.
Всё-таки неплохо зная биографии и творчество наших ведущих писателей ХХ века, могу утверждать, что более русского, чем Шукшин, среди них нет. Народное, национальное сконцентрировалось в его характере в какой-то почти абсолютной степени.
Шукшин рос как «сын врага народа». Его отец, Макар Леонтьевич, был арестован 25 марта 1933 года, а 28 апреля расстрелян в барнаульской тюрьме. Ему исполнился всего 21 год. В деле, состряпанном чекистами, машиниста колхозной молотилки обвиняли в руководстве «контрреволюционной подрывной повстанческой ячейкой в колхозе “Пламя коммунизма”». В 1956-м его реабилитировали «за отсутствием состава преступления»... Но это потом, а тогда, после ареста мужа, его жена Мария решила покончить с собой и детьми, Васей и Наташей, – забралась в печь и закрыла заслонку. Если бы в избу случайно не зашла соседка, то они бы угорели…
До совершеннолетия Вася носил фамилию матери – Попов. Мария Сергеевна понимала, что так им будет легче выживать.
Всё это Шукшину придётся затем осознавать, менять отношение к отцу – теперь как к невинно пострадавшему. Всё это станет его глубинной травмой. К репрессиям против крестьянства, к преступлениям коммунистов против Земли и Веры история ХХ века добавит сюжеты военного детства, ухода из деревни, личных блужданий-скитаний и пьянок, «покорения» провинциалом столицы… Самый же главный «шукшинский сюжет» – понимание собственной гениальности и необходимость самореализации. Любым путем! Но оттуда, из 1930-х годов, вырастает в его творчестве образ Степана Разина – ключевой фигуры в более чем 300-летней истории русского крестьянства, символа восстания против государства. По его, шукшинскому, пониманию.
Алексей Варламов, издавший недавно (в 2015 г.) книгу о Шукшине в серии ЖЗЛ, не разобрался в вопросе, в оксюморонной, зашифрованной поэтике писателя и обвиняет в плоском подходе тех, кто объявит его советским или антисоветским.
Шукшин последние лет 10–12 своей жизни – писатель, настроенный абсолютно антисоветски. «Мы все спорили, – писала Виктория Софронова, вспоминая жизнь с Шукшиным, ее гражданским мужем. – Я и мама защищали советскую власть, а Вася ругал». Сказанное относится к 1963–1964 годам. Но прямо в своем творчестве Василий Макарович никогда не расшифровывался. Это было слишком опасно. Лишиться работы, а уж тем более разделить судьбу Солженицына или Тарковского…. Какой уж из него, «человека в кирзовых сапогах», эмигрант? Лишь обращаясь к событиям ХVII века, он не боялся называть вещи своими именами. В романе о Стеньке Разине писатель дал определение возросшей «на русской земле <...> большой темной силе», от которой «тусклый отблеск страшной беды» в глазах мужиков. «Могучей, злой», «огромной, неотвратимой» силе, которая забирает «в долги неоплатные, в кабалу», заставляет «бежать в страхе» или подняться на бунт и сложить головы за волю. «Та сила, которую мужики не могли осознать и назвать словом, называлась – ГОСУДАРСТВО».
Тема восстания против государства – основная в шукшинском ментальном, художествен-ном коде. Именно через семантику бунта дешифруется шукшинский текст. Василий Макарович как бы прошёл мимо пушкинского завета – о русском бунте, «бессмысленном и беспощадном». Именно как бы…
Шукшин прекрасно понимал и абсурдность, и смехотворность идеи бунта против советской власти в 1960–70-е годы. Но если бы он снял фильм о Степане Разине «Я пришел дать нам волю», он бы, несомненно, расшифровался, высказался бы вполне понятно о власти, за которой «ни ума, ни правды, ни силы настоящей, ни одной живой идеи!..», при которой живешь «в родной стране, как на чужбине».
Зачем сегодня, в беспамятное, в общем-то, время, вспоминать и писать о Шукшине? Чем интересен нам этот странный юбиляр? Тем, что без его творчества не понять русский ХХ век, не понять то, как мы жили, кто мы такие и «что с нами происходит». Шукшин как художник-исследователь, тонкий и глубокий психоаналитик смоделировал, в общем-то, страшный НЕ мир, а АНТИМИР, проклятое место, где уничтожен и замещен кабаком храм, где у человека нет путей и дорог, все они спутаны. И человек в нём обречен. «Новая» советская жизнь у Шукшина – суицидальное идеологическое, социокультурное пространство.
Читайте Шукшина. Читайте русскую классику. Это великое знание о нашем историческом пути, о каждом из нас. Открытия наших гениальных писателей чего-нибудь да стоят.
