Островский родился 31 марта / 12 апреля 1823 г., в Замоскворечье.
Корнями Александр Николаевич и по отцовской и по материнской линиям из духовного сословия. Отец писателя, Николай Федорович, закончил Московскую духовную академию, но, как говорится, совершенно в духе времени резко поменял свой путь. Он еще до академии пытался поступить в Педагогический институт в Петербурге, однако по незнанию какого-либо европейского языка не смог. (Николай Федорович любил литературу и писал стихи.) По завершении же семинарского обучения определился на гражданскую службу. Он дошел до чина коллежского асессора, который позволял получить потомственное дворянство! Сына Александра он тоже хотел видеть чиновником, потому и направил его стопы в Московский университет на юридический факультет (1840). Юриста из сына не вышло, университет он оставил, поскольку его неудержимо влекло к литературной деятельности, к театру. Однако до окончательного ухода в творчество несостоявшийся юрист несколько лет служил по судебной линии.
И работа отца, и собственная служебная деятельность (на ничтожных должностях с ничтожным окладом) стали прекрасной школой изучения нравов, манер и языка представителей разных сословий, но прежде всего купеческого. Про Островского легко сказать – где родился, там и пригодился. Недаром его называли «Колумбом Замоскворечья», – проживавшее за Москвой-рекой (если смотреть от Кремля) купечество он прославил в своем творчестве на века. В «Записках замоскворецкого жителя» (1847) автор называет свой район «страной», «никому до сего времени в подробности неизвестной и никем еще из путешественников не описанной».
«Островский заговорил купеческим языком, как никто из наших писателей, потому что жил и вращался среди купцов с малого возраста. Отец его был секретарем Московского коммерческого суда. В его доме с утра до ночи толклись купцы, решая разные свои вопросы. Мальчик Островский видел там не одного банкрута, а целые десятки; а разговоров о банкротстве наслушался и бог весть сколько: не мудрено, что язык купцов стал некоторым образом его языком. Он усвоил его себе до тонкости. Иное, в особенности хлесткое и меткое, записывал (как сам мне признавался). В подобные отношения с самым низшим классом, с простым народом, с мужиками, не становился еще ни один из наших писателей, да и как это сделать?..» (Н.В. Берг. <Молодой Островский>).
Парадокс в том, что прославился начинающий драматург комедией «Свои люди – сочтемся», которую главный цензор в государстве, Николай I, запретил к печати и постановке. Конечно, это парадокс литературного быта эпохи. Стал же знаменит при жизни А.С. Грибоедов авторством комедии, которую полностью опубликовали только после его смерти. «Горе от ума» переписывали и заучивали наизусть. Одних только рукописных копий пьесы насчитывалось около 40 тысяч (при тиражах книг в то время в несколько сот экземпляров).
«Свои люди – сочтемся» – замена первоначальному названию «Банкрот», которое не понравилось цензорам. Один из них констатировал: «Все действующие лица: купец, его дочь, стряпчий, приказчик и сваха – отъявленные мерзавцы. Разговоры грязны, вся пьеса обидна для русского купечества». Автора приглашали в домашние салоны читать пьесу. И.И. Панаев, в частности, описал реакцию графа и литератора В.А. Соллогуба на творение неизвестного сочинителя: «Он ходил, как помешанный, на другой день после прочтения комедии Островского “Свои люди – сочтемся”, прокричал об этой комедии во всех салонах и устроил у себя вечер для чтения ее». «Если это не минутная вспышка, не гриб, выдавившийся сам собою из земли, просоченной всякой гнилью, то этот человек есть талант огромный. Я считаю на Руси три трагедии: “Недоросль”, “Горе от ума”, “Ревизор”. На “Банкроте” я поставил нумер четвертый», – отозвался В.Ф. Одоевский уже после публикации произведения (1850). А.Ф. Писемский отнес сочинение к «купеческим “Мертвым душам”». (Надо сказать, что за подобными сравнениями стоят серьезные литературоведческие проблемы.) JI.Н. Толстой услышал в комедии «сильный протест против современного быта» и назвал автора «не шутя гениальным драматическим писателем».
Творение Островского не оказалось минутной вспышкой, и далее в карьере писателя все складывалось далеко не шутя. Мало кто из классиков ХIХ века (да и потом) не написал что-нибудь для театра, но Островский оказался среди них штучным явлением. Фактически он единственный чистый драматург в русской литературе своего столетия. Ему выпала огромная и более чем достойная роль создателя «русского театра» – его репертуара и принципов работы с актерами.
Без соавторов Островский написал 47 пьес. 22 из них назвал «комедиями» и всего 4 «драмами». «Этюды», «картины», «драматические хроники» (и т. п.) – это тоже его жанровые определения. Его перу принадлежит созданная против всех драматических правил «русская трагедия» «Гроза» – единственное в своем роде и до сих пор не разгаданное произведение. Особняком стоит и великолепная стихотворная «весенняя сказка» «Снегурочка».
Казалось бы, герои «страны Замоскворечье» остались в далеком прошлом. Островского называли «бытовиком». (Какое неуклюжее слово!) Наверное, реконструкция купеческого быта сегодня у новейшего зрителя, живущего в виртуальном мире, может вызвать какой-то интерес. Некое «русское этно»: герань, самовар, смазные сапоги, косоворотка, борода лопатой... Но дело далеко не в быте. И лучшие экспериментальные (да и неэкспериментальные) постановки пьес Островского весьма убедительно это показывают. В литературе остаются и не теряют своего значения лишь те произведения, которые глубоко и точно раскрывают психологию героев и формирующие ее начала. У Александра Николаевича с этим обстоит весьма благополучно. Характеры его героев, коллизии и конфликты пьес, – все это прекрасно вписывается в сегодняшний день. Разве не актуальна тема девушки-бесприданницы, интерес к которой вызван тем, что она красива, ее можно разыграть в орлянку или купить как вещь, использовать и выбросить?.. Да и вообще, человек у Островского – вещь. Весь вопрос в цене покупки-продажи. Смешно задавать вопросы о чиновнике-взяточнике, предпринимателе (купце), который обвел вокруг пальца всех и вся. Зависимость нашей жизни от «денежного мешка» – это не тема? Все давно вернулось на круги своя. Миллионщик, презирающий тех, с которыми еще недавно водил дружбу. Разбогатевший вдруг подрядчик (невелика птица), в котором в связи с таким событием моментально проснулась тяга к «гламурным поступкам»: купил пушку, «как пьет стакан, сейчас стреляют, пьет другой – стреляют, чтобы все знали, какая честь ему передо всеми».
Сегодня театр переживает немыслимые эксперименты, немыслимые, прежде всего, в области нравственной. Островский способен врачевать, спасать зрителя от эпидемии театральной вседозволенности, от проявлений психопатологии режиссеров-новаторов. Я вполне разделяю мнение, что если в репертуаре драматического театра нет пьес Островского, то от такого театра не стоит ожидать чего-то стоящего. Островский как воздух нужен современному театру, нужен артистам. Без его «русской школы» невозможно становление актера в России. «Словарь языка Островского» – сродни словарю В. Даля. Если мы – актеры и зрители, учителя, ученики и просто читатели – не будем обращаться к подобным источникам, что еще будет с нашей речью – бесцветной, суконной, без меры макаронно перемешанной с англицизмами?..
Мы, живущие в России, обладатели сокровища. Имя ему – русская литература. Творчество Александра Николаевича Островского – отдельная россыпь драгоценностей среди даром нам доставшихся богатств. Спустя 200 лет со дня рождения творца эти драгоценности ничуть не потускнели!
т. +7 (391) 206-26-88
