«Когда пишу, я предпочитаю иметь перед собой зрительный образ человека, лес, озеро, поле, мне надо их видеть, ясно представлять. Настраиваешься на то состояние природы, которое вызвал в своей памяти. Меня с детства окружала прекрасная сибирская природа. Я знаю, какого цвета таймень, какими бывают сумерки в то или иное время года — голубыми или синими…»
В.П. Астафьев. «Пересекая рубеж»
1 мая 2024 года исполняется 100 лет со дня рождения Виктора Петровича Астафьева. На малой родине писателя – в селе Овсянка, где уже находится его дом-музей, воссозданная изба бабушки Катерины Петровны и сельская библиотека по проекту А.С. Демирханова, – в честь юбилея построен новый национальный мемориальный центр В.П. Астафьева.
Овсянка и ее живописные окрестности – место, о котором Виктор Петрович всегда писал с любовью:
«Я рано и навсегда полюбил дивную нашу природу», «землю свою люблю и не перестаю удивляться ее красоте, неистощимому терпению и доброте», «а Енисей, не спящий даже ночью, крутолобый бык на той стороне, пилка еловых вершин над дальним перевалом, молчаливое село за моей спиной, кузнечик, из последних сил работающий наперекор осени в крапиве, вроде бы один он во всем мире, трава,как бы отлитая из металла, – это и была моя родина, близкая и тревожная».
В поздние годы к словам Астафьева о родных местах, куда он вернулся после жизни на Урале и в Вологде, будет примешиваться всё больше горечи – оттого, что нелюбимый писателем однобокий прогресс их не пощадил.
Детство на «крутобоком» берегу Енисея стало одним из «стержневых корней» (так называется один из лучших очерков писателя, созданный им в 1990 г.), соединившись с природой, увиденной в натурфилософском ракурсе, и жадным интересом к людям. Один из своих очерков о природе Астафьев назвал «Сопричастный» (1973), и тема взаимосвязи, гармонии человека с природой, в которую он погружен, гармонии, которая может оказаться весьма хрупкой и ломкой, стала одной из самых важных для всего его почти полувекового писательского пути. Не только словом, часто пронзительным, но и делом писатель выступал в защиту сибирских лесов и рек. К примеру, благодаря усилиям Астафьева прекратился опасный для экологии молевой сплав леса на реках края.
Представить Астафьева на берегу Енисея легко, именно таким его образ сохранен на десятках фотографий и видеозаписей. Однако Виктор Петрович много раз бывал за границей, объехал фактически весь мир – и всегда возвращался в родную Овсянку, хотя даже на другом полушарии находил что-то родное:
«…по всем утесам кипень цветов примулы, жарков, лилий, орхидей, среди которых золотыми самородками светятся краснодевы. Увидев эти краснодевы в Колумбии, я, помнится, заорал от счастья, будто самое себе родное узрел, и всех заверял, что эти в желтый рупор кричащие цветы неведомым путем попали сюда из Сибири».
«и дух захватывает от этого невиданного, нигде больше не повторяющегося цветения, и доброго человека ждет одинокая, пустая избушка на реке. И рука тянется к перу от чувства красоты и любви ко всему этому».
Творческое наследие Виктора Петровича Астафьева разнообразно: это и три романа: «Тают снега» (1958), «Печальный детектив» (1986), «Прокляты и убиты» (1995), и две книги «повествований в рассказах» («Царь-рыба» «Последний поклон» ), и многочисленные повести и сборники рассказов, и уже упоминавшиеся «Затеси», и «современная пастораль» «Пастух и пастушка», и пьеса «Прости меня» (1980), и целый корпус эссе, статей и очерков, и множество бескомпромиссных и всегда откровенных писем. Астафьев регулярно размышлял и о своем творческом пути, и вообще о фигуре писателя, о том, как создается то, что многим читателям кажется простым и естественным, особенно у такого «природного» автора, – его художественном слове:
«Я в жизни переработал множество всяких работ, но даже кувалда, которой я в своё время орудовал в литейном цехе, не брала столько здоровья и не выматывала так, как "лёгонькое" писательское перо. И конечно же, ни одна работа и не приносила мне столько счастья и восторга, как это литературное дело. И счастье не тогда, когда выходит книга (хотя это – всякий раз праздник), со временем привыкаешь к этому празднику, начинаешь относиться к своей работе так же, как и ко всякой другой. Плотник, построивший дом, или кузнец, хорошо подковавший коня, думаю, испытывает то же самое, что и я, получив, книгу из издательства. Но счастье бывает самое большее тогда, когда вдруг из ничего, из обыкновенного пузырька с чернилами извлечёшь что-то похожее на жизнь, воссоздашь из слов дорогую себе, а иногда и другим людям картинку или характер, и замрёшь, как художник перед полотном, поражённый этим волшебством – ведь из ничего получилось! – сам себе удивишься: "Господи! Да неужели это я сделал?!" Вот это и есть счастье творчества, редкое счастье, но ради него и работаешь, напрягаешь память, перенапрягаешь сердце, и всё же, как оно получается, никому и никак не сумеешь объяснить и передать».
Интерес к книгам и литературе у Астафьева возник в детстве и помог в тяжелую пору, в то время, когда будущий писатель-«деревенщик» после трагической гибели матери жил в Игарке (где вскоре оказался в детском доме). В «Стержневом корне» уже зрелый писатель вспомнит, что «читал без разбора и передыха все, что попадало в руки, дрался из-за книг, даже воровал их, не считая это большим грехом». Этот жадный интерес к книге увидел и поддержал школьный учитель Астафьева, в то время начинающий сибирский поэт Игнатий Дмитриевич Рождественский. На одном из уроков литературы, размышляя на стандартную школьную тему «Как я провел летние каникулы», пятиклассник Витя написал сочинение под названием «Жив», которое похвалил строгий Рождественский и из которого многие годы спустя выросло «Васюткино озеро» – рассказ, до сих пор читаемый школьниками, с ужасом переживающими несколько дней из жизни заблудившегося в сибирской тайге мальчика.
Но опубликовал свой первый рассказ Виктор Петрович Астафьев лишь в 27 лет, в 1951 году, а до этого была полная событиями жизнь: в 17 лет будущий писатель ушел добровольцем на фронт, был тяжело ранен, встретил на фронте свою будущую жену и литературного спутника всей жизни Марию Семеновну Корякину, и именно фронтовой опыт стал темой рассказа «Гражданский человек», написанного в уральском Чусовом после занятия местного литкружка, ночью, во время дежурства на «колбасном заводике», прямо «на пронумерованной странице журнала дежурств, захватанного жирными руками».
Советская критика 1960-х оценила характеры астафьевских героев: «крутоватые, норовистые, народные» – сибирские; и особый авторский слог, некоторые слова которого без специального комментария понятны только старожилам Овсянки. Читатели полюбили Астафьева за желание сохранить на страницах книг правду об увиденном в мирное и военное время, память о редких словечках и традициях, мельчайших подробностях жизни его родной земли. И вдохновение писателя чаще всего находилось именно в родной Овсянке – Астафьев всегда говорил, что именно там лучше всего ему пишется:
«Деревня наша внешне грубовата, тут сверху беглым взглядом ничего хорошего не увидишь. Ее надо увидеть изнутри, добраться до чистых, грунтовых вод. Мне, родившемуся и выросшему в деревне, сделать это было не то чтобы трудно, но радостно, что ли. Уж больно добрый и светлый мир, то есть материал, накопился в душе и в памяти, просился наружу. Все-таки многое, вспоминаю я сейчас, предрасполагало к выдумке, иначе говоря, к творчеству. Книг и газет не было, кино немое только начали привозить, и мы крутили "динамку" за то, чтобы нам его разрешили посмотреть. Процветало словотворчество, байки, сказки – словом, выдумка. Залезешь на печку или на полати и слушаешь, как внизу рассказывают охотничьи истории, где правды долька, а выдумки – короб. И ты тоже представляешь себя с ружьем против медведя, бесстрашным и сильным, так и заснешь, бывало, с чувством только что совершенного храброго действа. Может быть, это и есть начало творчества – зачаточное, стихийное?».
Юбилейные даты, отмеченные всерьез, не «для галочки», – всегда повод перечитать созданные писателем книги, обдумать и прочувствовать их по-новому. Книги всё те же, но читатель всякий раз уже не тот, что был при предыдущей встрече с ними. Если вдуматься, то многие пейзажи и обстоятельства из книг Астафьева окружают нас до сих пор: нетрудно доехать до Овсянки, тем более до Академгородка, где в зимние месяцы жили Виктор Петрович и Мария Семеновна. Поэтому у каждого земляка В.П. Астафьева есть возможность сохранить непрерывную связь с его творческим наследием в самом точном смысле этого слова.
Вы можете проверить свои знания творчества Виктора Петровича Астафьева, пройдя викторину.
т. +7 (391) 206-26-88
